Амнезия – как племенная болезнь
Однажды, давая интервью Десятому каналу телевидения Израиля на тему антисемитизма в России, я был поставлен перед, что называется, «вопросом на засыпку»: от кого русским людям приходится более терпеть лиха – от евреев или от чеченцев, кто русским принёс больше зла?
Подразумевалось, как нечто само собой разумеющееся, что чеченцы, массово убивающие, берущие в заложники, похищающие и взрывающие людей, представляют неизмеримо большую опасность для русских, чем мирные евреи, никого и пальцем не трогающие, да ещё и помогающие в борьбе с «террористами». А русский антисемитизм, таким образом, есть нечто нелепое и алогичное, антиисторичное, противоречащее нашим же интересам, словом – сапоги всмятку.
И когда я, не задумываясь, ответил журналистам: «Разумеется, евреи», – их изумление было глубоким и искренним. Лица у них вытянулись так, что я чуть не рассмеялся.
«Но почему же?!», – воскликнули оба они в голос. Я ответил очень лаконично: «Семнадцатый год и Перестройка».
И тут уж у меня едва не вытянулось лицо, когда я увидел мучительную работу мысли на физиономиях интервьюеров: Какой такой «семнадцатый год»? Причём тут «семнадцатый год»? Какое отношение имеет мохнатый «семнадцатый год» к нашему времени вообще и к интервью в частности?
Я в один момент воочию убедился: наша незаживающая рана не болит у тех, кто её нанёс. Они уже просто-напросто забыли о ней, легко и просто. Уехали в свой прекрасный Израиль, наплевали и забыли. Для них всё это давным-давно прошло и быльём поросло. Не волнует за давностию лет. А главное – «не мешает», как заметил однажды о Боге некий еврей в беседе с Мариной Цветаевой.
Когда создавалась рецензируемая книга, было не так. И рана, которая горит у нас, русских, по сей день огнём неугасимым, в 1923 году была ещё совсем свежа и нестерпимо жгла не только нас, но и некоторых (отдельных, немногих) наиболее совестливых евреев, например – перечисленных выше авторов.
Но дело не только в еврейском сочувствии к нашей боли. Было и другое соображение. Ведь государства Израиль, из которого, как из Запорожской Сечи, «выдачи нет», на тот момент ещё не существовало, и в массе своей евреям из России (как показали события 1933-1945 гг., из Европы тоже) бежать было некуда.
Страх возмездия, без следа улетучившийся у моих израильских интервьюеров и вообще у недосягаемых для чужестранной юстиции израильтян, не напрасно жил в душе «ответственных евреев», в начале 1920-х годов свидетельствовавших о революции.
Их устами говорила и пером двигала не только неспокойная совесть, отягощённая страданиями русского народа, но в не меньшей степени и тревога за свой собственный, еврейский народ...
http://www.1-sovetnik.com/articles/article-580.html
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума